8000 лет назад
Девушка сидела по-турецки на песке с закрытыми глазами. Жара, но ей на неё плевать. Губы сухие, девушка проводит по ним языком. Теперь на них нет трещинок. Но это ненадолго. В этой пустыне слишком мало влаги. Но, тем не менее, она счастлива. Сколько уже прошло с тех пор, как она умерла?  А она до сих пор наслаждалась одиночеством и забвением , тем, что в голове не было никаких мыслей. И, наверно, вечность будет  наслаждаться. Подул ветер, девушка поднялась и пошла дальше. Брести по песку, когда ноги проваливаются глубоко - неудобно. Очень неудобно. Постоянно спотыкаешься, царапаешь руки о песок. Если присмотреться повнимательней, то станет понятно, ровно половина песчинок - осколки стекла. Но крови нет. Какая кровь может вытекать из трупа? Нет и отчаяния. Она просто бредёт. И ей плевать, когда это всё закончится. Пусть бы она никогда не вышла из этой пустыни. Чтобы только ничего не вспоминать ничего. Никогда. Но кто-то решил перевести её в другое место: и вот перед ней возникла дверь. Раз возникла, значит надо войти. Без лишних колебаний.  Она открыла её - там была полная тьма. Ничего не видно и не известно, что будет за порогом. Брюнетка, не медля, вошла. И свалилась на землю от нахлынувших в одно мгновенье воспоминаний о всех годах её жизни. Опять эта боль, как будто на тебя падают мешки с кирпичами. Точнее, тебе на голову. Всё снова стало на свои места. Она снова всё помнит. Теперь появились и другие чувства, кроме  счастье.  Через какое-то время, отдышавшись, девушка поднялась на ноги, немного покачиваясь.
-Пришла в себя наконец? – услышала она голос и обернулась. За своим столом и снова перебирал какие-то бумаги Лигул.«Ну конечно, кто ещё может меня вытащить?» С раздражением подумала она.
- Чем обязана?
- Договором. Или забыла уже о том, как помощь просила? – «Издевается... Прекрасно ведь знает, что я всё помню. Именно из-за этого сейчас и валялась у него на полу тут».  Но за это она уже не могла упрекнуть горбуна. Этим они похожи, как и любой тёмный маг или страж, да и простой злобненький лопухоид: не упустить ни одного момента, который можно использовать для издёвки.
- Помню, помню, для чего понадобилась? Хотя нет, не это хочу спросить, когда вернуться в забвение смогу? - Лигул поднял на неё глаза и, снова уткнувшись в свои бумажки, ответил.
- Никогда, - в его голосе было море безразличия и скуки.
- Чегооо? – Лиз не поверила своим ушам. Она мертва, уже не меньше десяти лет, а тут ей говорят, что теперь она станет и навсегда останется такой вот ни живой, ни мёртвой. Такое известие её весьма не обрадовало.
- В рядах наших врагов стало больше солдат. Нам тоже необходимо подкрепление. Нам нужны стражи. Ты не единственная, кто возвращён с этой целью. И не первая, должен сказать. Я вообще сомневался, брать ли тебя на эту роль. Твоё безумие иногда меня настораживает, мало ли что ты выкинешь в следующие пять минут. Мне не проблемы  нужны, а стражи. Но, на твою беду, или счастье, я решил не оставлять тебя в должниках, - Келли не могла поверить своим ушам. «Стать стражем? Я на это не подписывалась! А нет, чёрт, дурацкий договор!» Она тарабанила пальцами по столу. Станет стражем - и всё. Не видать ей вовеки покоя. Либо потусторонний мир, либо существование в чьём-то дархе, а то и полное уничтожение.
- Ну  давай, подтверждай своё согласие. Или нарушишь условия договора? – ехидно заявил он. Девушка обречённо посмотрела на Лигула. Нарушить договор - это обречь себя на вечные муки. От таких никакое забвение не избавит. И привыкнуть к ним не возможно. "Лопухоид бы это назвал - подписываю себе смертный приговор", - глубоко и обречённо вздохнув, подумала она.
- Я согласна служить мраку.

Нынешнее время
Девушка сидела на крыше какого-то дома. В руке зажжённая сигарета, но её ядовитый дым не даёт ни удовлетворения, ни наслаждения, ничего... Только руки занимает. Которым ночью нечем заняться. А глаза наблюдают за жизнью города. Москва не умирает ночью. Она замирает только на полчаса очень рано утром. Она каждый день смотрит за ночным городом.
В этой черноволосой девушке все бы узнали Элизабет Келли - озлобленную и жестокую вуду, только некому узнавать. Все старые знакомые мертвы. Да и сама она мертва. Вот только она изменилась, пускай не внешне, но внутренне. Нет, она не стала лучше, как раз наоборот. У неё нет больше никаких привязанностей, никаких слабостей. Никаких влюблённостей, никакой жалости. Зато жестокость, эгоизм и самоуверенность, наглость, ехидство и язвительность, хладнокровие и безразличие - основные её состовляющие.  Да и как может быть иначе, когда позади тысячелетия, а впереди целая вечность? Когда на твоих глазах умирают миллионы, да и сам ты убиваешь не меньше?
У мёртвых определённо есть свои плюсы,  например боль. Она чувствуется её не так и воспринимается тоже по-другому. Тело может корчиться какое-то время, но она, не обращая внимания, может продолжать бой. Да, больно, да, хочется кричать, но не одна рана уже не смертельна.  А ещё усталость, её просто нету.  Но нет и сна. С одной стороны – это, конечно, ещё один плюс. Но с другой – жить тысячелетия, когда каждую ночь одолевает скука. Каждую ночь приходится находить себе занятие. А начальство так заданиями не завалит, чтобы их было не разгрести быстро, за пару деньков или недель. В первое время, все ночи напролёт она училась, да и сейчас постоянные тренировки, но и это надоедает. Через четыре тысячи лет уже самой учиться нечему, только у кого-то. А эти кто-то по ночам спать хотят. Или у них есть дела поважней, чем какой-то тёмный страж мрака, которому нечем заняться. Потом ещё лет двести она развлекалась. Ходила по клубам или проводила время в обществе какой-то компашки, иногда криминальной. Но не тем она всегда была человеком, который любит общество, компанию. Гулянки ей наскучили, вот и сидела ночами на крыше. Найдётся светлый страж, с которым повоевать можно – и отлично.  Найдётся задание – и славненько. А нет – так сидеть ей на крыше, читать книги, да тренироваться. Пробовала и парней находить, развлекалась, но быстро надоедали ей эти безвольные существа. Может, сначала они и не были безвольными, но с ней они становились именно такими. А стражей, хм, вот тут она никого не подпускала и на метр.  Нет, полюбить она не боялась. Лиз и жалости то ни к кому не испытывала, а чтоб влюбиться… Такого не могло случиться. Сердце у неё каменное и мёртвое уже давно. Но просто что-то её останавливало.  А что именно, она не понимала. И как-то над этим не задумывалась. Своим предчувствиям  привыкла доверять безоговорочно.
За эти годы она изменилась. Жить и понимать, что впереди ещё почти вечность…  По другому начинаешь воспринимать время. Понимаешь, насколько все торопятся жить. И при этом сам можешь не торопиться совершенно. Куда ей торопиться? Все спешат, чтобы не опоздать на смерть, а она уже и мертва даже. Но кое-что её определённо радовало. Она всегда останется восемнадцатилетней девушкой.  Никогда не изменится, не подрастёт, не похудеет, не полысеет. Не станет старушкой, она ведь мертва. А мёртвые не меняются. А значит, никогда не потеряется скорость, острота зрения, слуха.
Сигарета полетела вниз с крыши. Келли встала и потянулась. «Засиделась я. Идти надо, хватит им уже спать. Вечно дрыхнущие сурки». Она спрыгнула вниз. Ветер подхватил её тело, и через минуту она уже была  у входной двери одного дома. Быть замеченной  лопухоидами Лиз не боялась. Её никто не мог увидеть, пока она этого не захочет. А она не дура, она не снимет внезапно или случайно заклятие.
Страж вошла в здание. За восемь тысяч лет она не раз переводилась из резиденции в резиденцию. Её отправляли, куда только можно. И в Америке была, и в Британии, и в Китае. Её начальство вечно сменялось, кажется, её шефами были все уже, кроме Лигула. Этот горбун не затаскивал её на служение в канцелярию.  Да и вообще, как-то редко они пересекались с тех пор, как она обрела всё, что нужно для стража. Разве что, он её ещё при первом эйдосе самостоятельно навестил. А потом всё. Её не вызывали, только по его приказаниям переводили с места на место. Как будто он чего-то пытался добиться.
- Оо, кого я вижу… Проснулся уже? Не рано ещё тебе просыпаться то? - ехидно проговорила она, увидев сонное лицо Марка - одного из тех стражей, что были вместе с ней в этой резиденции.
- Да это вон, этот вызывает. Потому и проснулся, ща остальные подтянутся. Мы, в отличие от тебя, живые пташки, пускай и ранние, - Келли нахмурилась.  Она не любила шуток по этому поводу. Мужчинка хотел ещё что-то сказать, но не тут то было. Губы как будто расплавились и слиплись. Так что теперь он лишь мычал.
- Вот-вот, помолчи лучше.
Лиз вошла в кабинет шефа.
- Пришла уже? Жди остальных, раз быстрая такая. -  сказал он, не отрываясь от бумаг. Она не переставал удивляться тому, что все стражи, что были её шефами, постоянно были завалены бумагами. В кабинет ворвался субъект мужского пола и злобно хлопнул дверью.
- Что за ребячество, Келли? – девушка не обратила никакого внимание на него и начала рассматривать свои ногти. «Удивительно, я за столько лет до сих пор ни одного не сломала», - она усмехнулась. Марк ещё что-то зло выкрикивал, пока его не заткнул их шеф. За десять минут в кабинете собрались все десять стражей плюс начальник.
- На повестке дня у нас смерть одного из стражей мрака. Его дарх необходимо забрать, негоже пропадать добру в лапах светлых.  В этом дархе очень много эйдосов, мы должны отвоевать его у крылатых. Дарх пока неизвестно где, но известно, что в шесть вечера он будет на крыше детского дома номер восемь, - на лице у Лиз, которое до этого было абсолютно безразличным, появилась усмешка. Детский дом. Такое разве забудешь? Там она окончательно поняла, что ей нужно в жизни, там открыла свои способности. Она была бы не прочь прийти именно в тот детдом, но разрушить другую тюрьму для деток она была совсем не прочь.
- И нам прямо сейчас туда выдвигаться? Разгромим детский дом, освободим сироток, - хмыкнула девушка, крутя своим кулоном. Не один крылатик покушался на её дарх, но никто не смог сорвать его. Среди всех, кто тут был, только трое имели в нём больше эйдосов, чем она. Все остальные были гораздо моложе Элизабет. Кроме того, из всех, кто тут был, только она была по-прежнему с эйдосом в груди. Кто-то заложил, а кто-то спрятал в свой дарх. А для неё это было принципиально. «Не отдам и всё!» Зато в её дархе был один интересный экземплярчик, нет, даже два.  Эйдосы Кирилла и Веры. Они их ей «завещали» перед смертью. Нет, она не приходила к ним до смерти. Они считали, что она пропала без вести, ушла и всё. А она и не имела права к ним приходить.  Только наблюдала за их жизнью издалека. И ждала, пока они умрут. Жизнь Кирилла не была особо интересной. Закончил магспирантуру, женился, уехал из Буяна. А вот Вера стала настоящей вуду. И без Элизабет. Уединилась в лесу, пакостила магам, убивала лопухоидов. Своих родителей, кстати, вытащила из тюрьмы. И отомстила тем, кто их туда засадил. В общем, стала совсем жестокой девочкой. Но она о Келли не забыла. И один раз попыталась узнать, жива ли она. Вызывала её дух. Пришлось разговаривать, рассказать о том, что умерла. Только о том, что страж, не сообщила.
Единственные близкие ей когда-то люди. Она приходила именно за эйдосами, ей было не жаль, что они умирают. Она считала, что это к лучшему, они ведь обретают покой. Ну, подумаешь, эйдос не к свету отойдёт. Тогда бывшая вуду ещё подумала о том, какая она стерва.  Воспользовалась тем, что в предсмертной агонии, они вспомнили о ней только хорошее и вообще, видели всё в розовом свете. "В загробном мире им и так не понадобятся эйдосы". Лиз закрыла глаза, вспоминая их лица. Они улыбались, и с улыбками лежали в гробу. И какая теперь разница, что это было лишь из-за того, что она так захотела.
- Угу, выдвигаться. Прямо сейчас. Пока соберётесь, доберётесь, - Лиз первая поднялась со стула. «Зато ночкой скучать не придётся. Во всём есть свои плюсы». Кто-то ещё начал ворчать, но, в общем, никто возражать не собирался.
***
Элизабет сидела на ветке дерева. Пару листиков уже начинали желтеть. Но в целом дерево было зелёным.  Осень ведь только начиналась. Чёрный комбинезон, балетки, как будто не в бой собралась, а так, прогуляться (вот). А на руку намотана золотая цепочка с крылышками. Она не одни крылья подрезала за всё это время. И золотые, и бронзовые. Но все отдавала вышепоставленным лицам и только эти оставила себе. Как талисман. Тогда ей повезло, что она успела раньше подрезать эти крылышки, секундой позже, и срезали бы её дарх.  Девушка насытила крылья тёмной магией, золото на них потемнело. Теперь до них тоже никто не мог прикоснуться, как и к её дарху.
Она посмотрела на небо. Вот-вот должен был появиться дарх умершего. Вдруг Лиз услышала шорох на крыше. «А вот и наши светлячки». На её лице появилась ухмылка, она предвкушала сражение. В руках появился двуручный меч. Её меч. Она спрыгнула с дерева и забралась на крышу. Рядом уже были и остальные.
- Мы вас ждём, ждём, - девушка усмехнулась. – А вы не торопитесь.